Обыкновенный биологический фашизм
На днях ученые объявили, что создали химеру Homo sapiens и свиньи: смешали клетки и дали тому, чему нет названия, развиться
Химера человека и свиньи – это уэллсовский «Остров доктора Моро»
Когда-то, в глубоком детстве, я прочитала рассказ «Остров доктора Моро». Объятая ужасом, я задавалась вопросом: «Как это можно?». Противоестественно мучить полулюдей-полуживотных без цели… и без наркоза.
Кажется, именно тогда я услышала слово «вивисекция», но сковывало параличом не оно, а слово «противоестественно». Против естества, против природы.
С годами я узнала и про опыты над людьми во время Второй мировой войны: в концлагерях и закрытых лабораториях. Женщине отрубают руки, замороженные жидким азотом: документальные кадры из фильма Елены Масюк о японской оккупации Китая (не был показан по ТВ целиком).
Ужас творился потому, что одни люди считали других неполноценными, причем назначали их по своей прихоти: по расе, диагнозу, социальному положению.
Ужас глубинный состоит в том, что некоторые ученые в истовом стремлении к истине/знанию, похоже, способны на все… Они выводили слюнные железы детям на щеку (опыты над беспризорниками), они делали лоботомию сиротам Дюплесси…
Примеров довольно.
У науки, как и у бизнеса, нет моральных ограничений. Это полезно и нужно – резать лягушку и смотреть, как она дергается. В концлагерях шли еще дальше в этом «нужно-полезно» – тысячами способов убивали заключенных, объявляя это опытами по выживанию человеческого организма в экстремальных условиях.
Бесчеловечно. Бесценно.
А обыватели быстренько привыкают к новой реальности и начинают считать пройденный болевой порог нормой. Вспомните самые страшные антиутопии: все их герои функционировали без рефлексии. Служили питанием для машин, смотрели, как сжигают людей. Отдельные герои сопротивлялись, но это не в счет. Залог общественного одобрения – постепенность.
Сначала позволили убивать детей в утробе. «Мое тело – мое дело», женщина должна работать, уровень жизни важнее терзаний совести, зародыш – не человек. Ручки и ножки не в счет.
Потом врачи начали триумфально делать ЭКО, под лозунгом помощи несчастным бездетным и умалчивая, что оплодотворяют много эмбрионов, а в матку подсаживают двух-трех. Остальным – смерть. Мамочки плачут от счастья, целуя своих новорожденных, а тех, отбракованных, помнят ли?
Оставленных в лабортарии – помнят. Детям рассказывают в душевной муке: «У тебя братик был», – и корят себя всю жизнь.
«Был ли аборт?», – первый вопрос на исповеди.
Я не герой, но я вижу, как мы, всей планетой, вышли за грань. Снова есть недочеловеки – опытный материал для ученых. Теперь это зародыши. Безгласные, безответные. С ручками, ножками.
На днях ученые объявили, что создали химеру Homo sapiens и свиньи: смешали клетки и дали тому, чему нет названия, развиться. Пока убили на стадии эмбриона, но планы генетиков велики.
Важно: генетикам пытались запретить (на эксперименты был наложен мораторий), но этика привычно отступила перед наукой. Это ведь так важно: знать, как ведут себя ткани при низких температурах…
Итог: морок, смесь зверя и человека, стал реальностью. Выплыл из тумана остров доктора Моро. То, что казалось невозможным злодейством, свершилось.
Помню еще один страшный рассказ: из нескольких изуродованных после ядерной катастрофы людей там собирался один. Глазные яблоки, печень, почки. Ученые-трансплантологи руководствовались целесообразностью.
А мораль, оказалось, штука пластичная.
Ульяна Скойбеда
Мораль – штука консервативная, т.е. очень не пластичная. Очень пластичны люди без морали, которые изгадят любую мораль своими аморальными соображениями. Просто им так хочется.
В основе этого фашизма – апогей деградации человечества.
У.Скобейда запомнилась тем, что в споре с жидолибералами о победе СССР над фашистской Германией она в своей газете написала: «Порою жалеешь, что из предков сегодняшних либералов нацисты не наделали абажуров. Меньше бы было проблем». Тогда это было по адресу, и правда была на её стороне. Сейчас же статья не о нацистах, «делающих абажуры» из человеческой кожи, а о сущности человека, от природы обладающего свободой воли. Такой человек всегда стоит перед выбором пути и способа действий. «Всё существующее и справедливо и несправедливо — и в обоих видах равно оправдано». Одни видят своё оправдание в этике любви и морали, другие — в удовлетворении эго и метафизике своеволия. В этой точке бифуркации они расходятся по разным траекториям, первую из которых, пользуясь библейской мифологией, условно можно назвать цивилизацией Авеля (христианство), другую — Каина (иудаизм, хабад, сионизм). Сторонники бесконечного прогресса и потребительства — каинисты, именно они толкают человечество в мир антиутопий Уэллса, Хаксли и Оруэлла, по пути апокалипсиса.